Стихи

Загрузка ...

Наш начальник, умный вроде,

Говорил нам на разводе: —

Убегать вам нет резона —

Ведь вокруг сплошная зона.

Ни за что не убегёте,

Ни к какой ядреной тете.

Все равно мы вас поймаем...

Поздравляю с Первым маем.

Николай Домовитов

Соблюдая кодекс трудовой,

Охраняет нас милый конвой,

И гоняет с зари до зари

Нас с высокой Секирной горы...

***

Николай Заболоцкий

Где-то в поле возле Магадана,
Посреди опасностей и бед,
В испареньях мерзлого тумана
Шли они за розвальнями вслед.
От солдат, от их луженых глоток,
От бандитов шайки воровской
Здесь спасали только околодок
Да наряды в город за мукой.
Вот они и шли в своих бушлатах -
Два несчастных русских старика,
Вспоминая о родимых хатах
И томясь о них издалека.
Вся душа у них перегорела
Вдалеке от близких и родных,
И усталость, сгорбившая тело,
В эту ночь снедала души их.
Жизнь над ними в образах природы
Чередою двигалась своей.
Только звезды, символы свободы,
Не смотрели больше на людей.
Дивная мистерия вселенной
Шла в театре северных светил,
Но огонь ее проникновенный
До людей уже не доходил.
Вкруг людей посвистывала вьюга,
Заметая мерзлые пеньки.
И на них, не глядя друг на друга,
Замерзая, сели старики.
Стали кони, кончилась работа,
Смертные доделались дела...
Обняла их сладкая дремота,
В дальний край, рыдая, повела.
Не нагонит больше их охрана,
Не настигнет лагерный конвой,
Лишь одни созвездья Магадана
Засверкают, став над головой.

***

Арсений Тарковский

Смерть на все накладывает лапу.
Страшно мне на Чистополь взглянуть.
Арестантов гонят по этапу,
Жгучим снегом заметает путь.

Дымом горьким ты глаза мне застишь,
Дикой стужей веешь за спиной
И в слезах распахиваешь настежь
Двери Богом проклятой пивной.

На окошках теплятся коптилки
Мутные, блаженные твои.
Что же на больничные носилки
Сын твой не ложится в забытьи?

В смертный час напомнишь ли о самой
Светлой доле - и летишь опять,
И о чем всю ночь поешь за Камой,
Что конвойным хочешь рассказать?

***

Виктор Некипелов

ДЮНЫ

Мы поедем с тобой,
Мы ведь снова свободны и юны,
На балтийский прибой,
На певучие, белые дюны.

Мы, как прежде, горды,
Мы вернулись к потерянной вере.
Дюны спят у воды,
Как усталые, сытые звери.

Погляди поскорей:
Вот медведь, вот жираф, вот волчица!
Хорошо средь зверей
Добротой их звериной лечиться.

Да прославится Бог,
Примиривший песца и акулу.
Шелковистый клубок -
Выбирай поцветистее шкуру.

Мы не тронем их сон,
Пробежим по околице пляжа.
Это наш бастион,
Это наша нагорная стража.

Как ты странно поёшь!
Это песня какого народа?
Будто нервная дрожь...
Это нас опьяняет свобода.

Темной песне твоей
Вторят сосен эоловы струны.
Четче контур ветвей -
За спиной просыпаются дюны.

Выгибая хребты,
Разевая горячие пасти, -
Звери строят ряды,
Подчиняясь неведомой власти.

Слышен крик лебедей,
Он звучит в вышине троекратно.
Мы ушли от людей
И не ищем дороги обратно.

Как завидна вина,
Как легка и ничтожна утрата.
Наше солнце - луна,
Наше утро - горнило заката.

Мы нашли свой ковчег
И примкнули к прекрасному стану.
Начинается бег,
Магнетический бег к океану.

август 1973
Владимирская тюрьма N 2

***

Юлий Даниэль

У ВАХТЫ

Мы идем мимо плачущих женщин,
Мы идем, мы шагаем в молчаньи,
Мы не смеем сказать им ни слова,
Мы не можем махнуть им рукой,
Мы идем, а у них за плечами -
Рюкзаки с табаком и харчами,
Рюкзаки с нерастраченной страстью,
Рюкзаки с многолетней тоской.

Ох, и тяжко, наверно, им было
По грошу собирать на билеты,
По куску собирать передачи
Для своих непутевых солдат.
И как слезы, роняя монеты,
Прикупать, прикупать сигареты,
И везти, и нести наудачу,
И услышать: "Везите назад!"

И привыкшие тут по-дикарски
О любви толковать обнаженно,
Мы проходим смиренно и тихо
Без подначки и без матерка,
Потому что мы тут не пижоны,
Потому что усталые жены -
Не дешевки, не шлюхи, не бабы,
А названые сестры зека.

Мы идем, простаки и поэты,
Променявшие волю и семьи,
Променявшие женские ласки
На слова, на мечты и на сны;
Только что же нам делать, что все мы
На крови созидаем поэмы?
Уж такие мужья вам достались -
Вы простить нас, наверно, должны...

***

Анатолий Жигулин

СНЫ

Семь лет назад я вышел из тюрьмы.
А мне побеги,
Все побеги снятся...
Мне шорохи мерещатся из тьмы.
Вокруг сугробы синие искрятся.

Весь лагерь спит,
Уставший от забот,
В скупом тепле
Глухих барачных секций.
Но вот ударил с вышки пулемет.
Прожектор больно полоснул по сердцу.

Вот я по полю снежному бегу.
Я задыхаюсь.
Я промок от пота.
Я продираюсь с треском сквозь тайгу,
Проваливаюсь в жадное болото.

Овчарки лают где-то в двух шагах.
Я их клыки оскаленные вижу.
Я до ареста так любил собак.
И как теперь собак я ненавижу!..

Я посыпаю табаком следы.
Я по ручью иду,
Чтоб сбить погоню.
Она все ближе, ближе.
Сквозь кусты
Я различаю красные погоны.

Вот закружились снежные холмы...
Вот я упал.
И не могу подняться.
...Семь лет назад я вышел из тюрьмы.
А мне побеги,
Все побеги снятся...

***

Кирилл Подрабинек

Я становлюсь старым
И ничего не жду.
Все вспоминаю нары
Ночью в своем бреду.

Это я снова юный, -
Силам преграды нет, -
Камеры, зоны, тюрьмы
Невозвратимых лет.

Я становлюсь старым
И - на последний суд!
Это мои нары
Где-то меня ждут.

***

Сергей Ломинадзе

Я не верю несчастному случаю,
Не горюю средь белого дня,
Только проволока колючая
По ночам оплетает меня.

Только небо ямало-ненецкое
Надвигает свинцовый кулак,
Только сука, овчарка немецкая,
По предзоннику бродит скуля.

И лежим мы, ни мертвы, ни живы,
Воры-люди и мы - вшивота,
И заходит начальник режима,
Властелин моего живота.

Ах, очнуться бы мне нечаянно,
Мне на нарах несдобровать,
Гражданин, говорю я, начальник,
Подо мною теперь - кровать,

Надо мной теперь ни поверки,
Ни отбоя теперь надо мной,
Получилась бумага сверху -
Отпустили меня домой.

Я за пайкой теперь не бегаю,
Не стучусь о каптерку лбом,
Развязались тесемочки белые
На бушлате моем голубом.

...Но начальник - глухая птица
Все косится, все ни гу-гу.
Я-то знаю, что он мне снится,
Да проснуться вот не могу.

***

Ольга Берггольц

Неужели вправду это было:
На окне решетки, на дверях?
Я забыла б - сердце не забыло
Это унижение и страх.

До сих пор неровно и нечетко
Все изодрано, обожжено,
Точно о железную решетку,
Так о жизнь колотится оно.

В этом стуке горестном и темном
Различаю слово я одно:
Помни - говорит оно мне...
Помню!
Рада бы забыть - не суждено!

***

Наталья Горбаневская

Осень паучьими нитями
трогает мушку прицела
дюжие телохранители
по обе стороны тела,

с плеч паутину смахивая,
глухой дожидаются ночка,
очи - как окна матовые
в камере-одиночке.

***

Анатолий Жигулин

КОЛЫМСКАЯ ПЕСНЯ

Я поеду один
К тем заснеженным скалам,
Где когда-то давно
Под конвоем ходил.
Я поеду один,
Чтоб ты снова меня не искала,
На реку Колыму
Я поеду один.

Я поеду туда
Не в тюремном вагоне
И не в трюме глухом,
Не в стальных кандалах.
Я туда полечу
Словно лебедь в алмазной короне -
На сверкающем ТУ
В золотых облаках.

Четверть века прошло,
А природа все та же -
Полутемный распадок
За сопкой кривой.
Лишь чего-то слегка
Не хватает в знакомом пейзаже -
Это там, на горе,
Не стоит часовой.

Я увижу рудник
За истлевшим бараком,
Где привольно растет
Голубая лоза.
И душа, как тогда,
Переполнится болью и мраком
И с небес упадет -
Как дождинка - слеза.

***

Ярослав Смеляков

ЗЕМЛЯКИ

Когда встречаются этапы
Вдоль по дороге снеговой,
Овчарки рвутся с жарким храпом
И злее бегает конвой.

Мы прямо лезем, словно танки,
Неотвратимо, будто рок.
На нас - бушлаты и ушанки,
Уже прошедшие свой срок.

И на ходу колонне встречной,
Идущей в свой тюремный дом,
Один вопрос, тот самый, вечный,
Сорвавши голос, задаем.

Он прозвучал нестройным гулом
В краю морозной синевы:
"Кто из Смоленска? Кто из Тулы?
Кто из Орла? Кто из Москвы?"

И слышим выкрик деревенский,
И ловим отклик городской,
Что есть и тульский, и смоленский,
Есть из поселка под Москвой.

Ах, вроде счастья выше нету -
Сквозь индевелые штыки
Услышать хриплые ответы,
Что есть и будут земляки.

Шагай, этап, быстрее, шибко,
забыв о собственном конце,
с полублаженною улыбкой
На успокоенном лице.

***

Николай Домовитов

Надо жить, от злых обид не плача,
Надо жить, улыбку не тая:
Каждому свой крест, своя удача,
И Голгофа каждому своя.
Никогда я в судьи не годился.
Но, презрев земную благодать,
Лишь в тюрьме я людям научился,
Как Христос распятый, все прощать.
Я тиранов славить не умею,
И душа, как стеклышко, чиста,
Потому что истина виднее
Не с вершины власти, а с креста.